5/05/2022
СТРАХ СМЕРТИ: ЧЕГО МЫ БОИМСЯ НА САМОМ ДЕЛЕ?
Древнегреческий философ Эпикур утверждал: «Смерть не имеет к нам никакого отношения: когда мы есть — смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет». Так чего мы боимся? На этот вопрос мы попросили ответить психолога Анну Герцик, а также поделиться с нами способами работы со страхом смерти.
The Kiss of Death
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ: ВЗГЛЯД ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ДУАЛЬНОСТИ
Идея дуальности мира, заключенная во взаимодействии двух полярностей, отражена во многих философских концепциях: природа и дух (Пуруша и Пракрити в индуизме), свет и тьма (инь и ян в китайской метафизике), отец и мать (яб и юм в буддийской иконографии), женское и мужское (эрос и логос в классическом юнгианстве). Жизнь и смерть также являются дуальной парой, основным условием существования которой является равенство, взаимодополнение и постоянная циркуляция между этими двумя частями целого.
Одно живет за счет другого, одно познается через другое. На это в книге «Вглядываясь в солнце» указывает и психотерапевт Ирвин Ялом: «Физически смерть уничтожает нас, но идея смерти спасает нас. Сознание смерти обостряет чувство жизни и радикально меняет взгляд на нее; оно дает нам толчок к переходу из модуса существования, основанного на отвлечениях, успокоениях и мелких тревогах, в более подлинный».
Иными словами, только удерживая во внимании обе полярности и интегрируя их в единое целое, мы можем создать реалистичную картину мира. Табуированность темы смерти в социуме (избегание разговоров о ней, резко негативное восприятие, окружение мифами и предрассудками) становится одной из причин вытеснения не только самой смерти как явления, но и связанных с ней эмоций — тревоги и страха. Без них мы теряем ориентиры и попадаем в ловушку черно-белого мышления: реальность воспринимается легче (поэтому сплиттинг и относят к механизмам психологической защиты), но жизнь теряет глубину и аутентичность.
Одно живет за счет другого, одно познается через другое. На это в книге «Вглядываясь в солнце» указывает и психотерапевт Ирвин Ялом: «Физически смерть уничтожает нас, но идея смерти спасает нас. Сознание смерти обостряет чувство жизни и радикально меняет взгляд на нее; оно дает нам толчок к переходу из модуса существования, основанного на отвлечениях, успокоениях и мелких тревогах, в более подлинный».
Иными словами, только удерживая во внимании обе полярности и интегрируя их в единое целое, мы можем создать реалистичную картину мира. Табуированность темы смерти в социуме (избегание разговоров о ней, резко негативное восприятие, окружение мифами и предрассудками) становится одной из причин вытеснения не только самой смерти как явления, но и связанных с ней эмоций — тревоги и страха. Без них мы теряем ориентиры и попадаем в ловушку черно-белого мышления: реальность воспринимается легче (поэтому сплиттинг и относят к механизмам психологической защиты), но жизнь теряет глубину и аутентичность.
НА ЧТО УКАЗЫВАЮТ ТРЕВОГА И СТРАХ СМЕРТИ?
Любые эмоции не только нормальны, но и важны. Они призывают посмотреть в сторону своих потребностей и снабжают нас энергией для их удовлетворения. Если мы прислушиваемся к эмоциям, а не избегаем или подавляем их, то быстрее получаем информацию о самих себе и своих паттернах взаимодействия с внешним миром. А значит, понимаем, в правильном ли направлении двигаемся, и можем корректировать путь.
Страх смерти в экзистенциальной терапии — первичный источник тревоги. Он считается необходимым для того, чтобы подогревать в нас желание жить, и обратно пропорционален удовлетворению от существования. Через принятие того, что мы не бессмертны, мы открываем ценность, полноту и яркость повседневности и начинаем реализовывать свой потенциал.
Иными словами, мы боимся не смерти, а так и не начать жить. И задача страха — сообщить нам, что пора следовать за своими ценностями. Отталкивая переживание, мы тратим энергию не на проявление себя в мире, а на борьбу с навязчивыми мыслями, в которых хороним себя раньше времени.
Страх смерти в экзистенциальной терапии — первичный источник тревоги. Он считается необходимым для того, чтобы подогревать в нас желание жить, и обратно пропорционален удовлетворению от существования. Через принятие того, что мы не бессмертны, мы открываем ценность, полноту и яркость повседневности и начинаем реализовывать свой потенциал.
Иными словами, мы боимся не смерти, а так и не начать жить. И задача страха — сообщить нам, что пора следовать за своими ценностями. Отталкивая переживание, мы тратим энергию не на проявление себя в мире, а на борьбу с навязчивыми мыслями, в которых хороним себя раньше времени.
«ЧЕГО Я ХОЧУ НА САМОМ ДЕЛЕ?» ПРОВОДИМ ИНВЕНТАРИЗАЦИЮ ЖИЗНИ
В кризисных ситуациях нередко происходит глобальная переоценка ценностей и смыслов, а вместе с ней — обострение страха смерти. В этом случае важно сначала обратить внимание на физиологию переживания, которая базируется на стрессовых реакциях («бей», «беги», «замри», «сдавайся»), и оказать себе поддержку на этом уровне: убедиться, что жизни ничто не угрожает и восстановить чувство безопасности, принять новую реальность, отгоревать прошлую жизнь и стабилизировать состояние.
После этого, когда к вам вернулись ресурсы и готовность действовать, можно посмотреть в сторону психологии страха смерти — на степень самореализации. И провести инвентаризацию жизни. Помочь себе в поиске новых смыслов можно с помощью честных ответов на следующие вопросы:
После этого, когда к вам вернулись ресурсы и готовность действовать, можно посмотреть в сторону психологии страха смерти — на степень самореализации. И провести инвентаризацию жизни. Помочь себе в поиске новых смыслов можно с помощью честных ответов на следующие вопросы:
— Чего я на самом деле теперь хочу? Что меня мотивирует, дает мне ресурс и ориентир?
— Что представляет для меня реальную ценность, а что — навязано другими? Что я готов_а защищать?
— Устраивает ли меня то, чем я занимаюсь большую часть времени? Какая деятельность меня привлекает?
— Что еще я хочу успеть сделать в жизни? Чему научиться? Какой вклад внести?
— Есть ли в моей жизни место удовольствию? Достаточно ли времени и внимания я себе уделяю?
— Кто и что меня окружает? С чем в этом мире я хочу взаимодействовать? Какие связи укреплять?
— Что от меня действительно зависит? Что из этого я хочу, могу и буду менять?
— Что представляет для меня реальную ценность, а что — навязано другими? Что я готов_а защищать?
— Устраивает ли меня то, чем я занимаюсь большую часть времени? Какая деятельность меня привлекает?
— Что еще я хочу успеть сделать в жизни? Чему научиться? Какой вклад внести?
— Есть ли в моей жизни место удовольствию? Достаточно ли времени и внимания я себе уделяю?
— Кто и что меня окружает? С чем в этом мире я хочу взаимодействовать? Какие связи укреплять?
— Что от меня действительно зависит? Что из этого я хочу, могу и буду менять?
Речь не идет о великих достижениях. Важно сфокусироваться на наполнении жизни радостью и удовольствием уже сегодня, а не на подготовке к «идеальной» жизни в будущем. Мир непостижим — мы не можем предугадать, что будет завтра, поэтому так важно не откладывать на потом то, что осчастливит нас сейчас.
«Когда вы начинаете использовать смерть для углубления жизни, тогда все становится таковым, каково оно есть в это самое мгновение, и вы получаете возможность жить по-настоящему» — Стивен Левин, преподаватель медитации и основатель Фонда Ханумана (проекта помощи умирающим).
«Когда вы начинаете использовать смерть для углубления жизни, тогда все становится таковым, каково оно есть в это самое мгновение, и вы получаете возможность жить по-настоящему» — Стивен Левин, преподаватель медитации и основатель Фонда Ханумана (проекта помощи умирающим).
Анна Герцик, психолог-консультант в психоаналитическом подходе